Архивные документы показывают, что летом-осенью 1941 года сократилось число поступавших в народные суды Новосибирской области дел о хулиганстве, квартирных кражах и некоторых других преступлениях. Вместе с тем появились некоторые новые виды преступлений: продажа эвакуированного скота, кражи из квартир эвакуированных людей, кража оставленного эвакуированными имущества и др.
А чуть позже появились преступления, связанные с введением продовольственных и промтоварными карточками, по которым в войну начали выдавать промышленные и продтовары – хищения и злоупотребления с продовольственными и промтоварными карточками. Предварительное следствие по делам этой категории проводилось в течение 10 – 15 дней. За эти дни следователи обязаны были наложить арест на имущество обвиняемых, установить размер причиненного ущерба и сумму, подлежащую взысканию. В суде такие дела рассматривались в течение 10 дней со дня их поступления. С виновных «взыскивалась стоимость товаров по рыночным либо коммерческим ценам в пятикратном размере, вне зависимости от предъявления гражданского иска».
Не только расхищение социалистической собственности приобретали исключительную опасность в условиях военного времени, но и охране личного имущества граждан. Руководство страны это понимало очень хорошо, поэтому принимало меры к решению этой проблемы как на законодательном уровне, так и при практическом применении.
Так, спустя полгода после начала войны (!) выходит Постановление Пленума Верховного суда СССР от 8 января 1942 года № 1/1/у «О квалификации некоторых видов кражи личного имущества граждан в условиях военного времени», где разъясняется, что кража личного имущества граждан, совершенная во время воздушного налета врага или при оставлении населенного пункта в связи с появлением или приближением врага, а также кража личного имущества эвакуированных как в пути, так и оставленного в прежнем месте жительства, является одним из видов квалифицированных краж и приравнивается к кражам, совершенным во время пожара, наводнения или иного общественного бедствия. Если подобные кражи были совершены неоднократно, или лицами, ранее судимыми за хищения, а также при иных особо отягчающих обстоятельствах, такие действия квалифицировались по аналогии с бандитизмом.
Также в первые военные месяцы была усилена уголовная ответственность за нарушение налоговой дисциплины по сравнению с мирным периодом, была предусмотрена повышенная ответственность по ст. 596 УК РСФСР, санкция которой предусматривала лишение свободы на срок от 6 месяцев до 10 лет, а при наличии отягчающих обстоятельств — высшую меру наказания — расстрел. Также по этой статье применялась дополнительная мера наказания — конфискация имущества и лишение избирательных прав на определенный срок.
Дела этой категории до августа 1941 г. рассматривались областными судами, а затем Наркомюст СССР и Прокурор СССР своим указанием изменили их подсудность на народные суды.
Всего за два первых месяца воны через судебную коллегию Новосибирского областного суда по уголовным делам прошло 10 дел этой категории. Наиболее характерные из них были приведены председателем Новосибирского областного суда Сидоровым в справке областного суда, адресованной в Новосибирский комитет ВКП(б), которая сохранилась в государственном архиве:
«Иванов Федор Антипович, крестьянин-единоличник, проживавший в Титовском районе, по врученным ему обязательствам на 1941 г. не сдал 64 кг мяса, 130 штук яиц, 3 овчины. Осужден районным судом к 1 году лишения свободы;
Воронин Петр Ильич, крестьянин-единоличник из Титовского района не сдал в 1941 г. государству 36 кг мяса, 130 штук яиц, 2 шт. кожсырья. За 1940 г. не сдал 270 кг картофеля. Осужден к 1 году 6 месяцам лишения свободы;
Селезнев Леонтий Прокопьевич, крестьянин-единоличник из Новосибирского района за неуплату денежных налогов за 1939—1941 гг. в сумме 8 871 рубль осужден к 6 годам лишения свободы с поражением в правах на 2 года;
Маленкович Павел Венедиктович, крестьянин-единоличник, проживающий в Новосибирском районе, за неуплату денежных налогов в сумме 13 202 рубля за 1939—1941 гг. осужден на 10 лет лишения свободы с поражением в правах на 3 года».
По всем этим делам жалобы осужденных отклонены, а приговоры народных судов оставлены без изменения.
По делам о контрреволюционной агитации, рассмотренным Новосибирским областным судом, по которым в числе других фактов обвинения проходили призывы к невыполнению обязательств по натуральным поставкам и неплатежу налогов, применялись жестокие меры наказания — не ниже 5 лет лишения свободы с дополнительным применением поражения прав и конфискации имущества.
Например, Бочко Спиридон Леонтьевич, в прошлом кулак, работавший с 1900 по 1916 гг. сельским писарем, приговоренный в 1936 г. тройкой НКВД за контрреволюционную агитацию к 3 годам лишения свободы, по отбытии срока наказания возвратился к месту прежнего жительства в д. Ново-Покровку Барабинского района. Там он вступил в колхоз «Ударник», где среди колхозников с осени 1939 г. по день ареста (т. е. по 5 июля 1941 г.) систематически проводил контрреволюционную агитацию, а именно: в августе 1940 г. призывал колхозников не сдавать хлеб государству, а 3 июля 1940 г. на заседании правления колхоза в присутствии колхозников призывал не продавать мясо, предназначенное для снабжения Красной Армии».
В областном суде к концу 1941 года работало 18 судей (включая руководство): которых 3 судей рассматривали уголовные дела по 1-й инстанции: 9 – уголовные дела по 2-й инстанции; 6 – гражданские дела, как по первой, так и по второй инстанциям. Еще 3 судей работали в постоянной сессии – «лагерный суд».
Существовала взаимозаменяемость на период болезни, командировки судьи и необходимостью соблюдать сроки рассмотрения дел, которые были чрезмерно сжатыми: судьи из гражданской коллегии рассматривали уголовное дела и наоборот.
Работы в судах всегда был много, во время войны нагрузка только увеличивалась. Суды во все времена выступали на «первой» линии всех государственных кампаний.
29 сентября 1942 года приняли секретный Указ «Об освобождении от наказания несовершеннолетних заключенных». Согласно этому документу освобождались несовершеннолетние, осужденные за «маловажные бытовые и уголовные преступления», имеющие остаток наказания до 2-х лет; осужденные за нарушение дисциплины и самовольный уход из ремесленных и железнодорожных училищ (школ).
Наркомюст СССР обязал председателей судов всех уровней пересмотреть в порядке надзора ранее постановленные приговоры и прекратить дела в отношении учащихся средних школ, студентов техникумов и ВУЗов, осужденных за уклонение от сельхозработ в порядке трудовой повинности. Одновременно пересматривались и прекращались дела, по которым были осуждены за уклонение от трудовой повинности мужчины старше 55 лет и женщины старше 50 лет, женщины с детьми до 8 лет, в случае отсутствия других членов семьи, обеспечивающих уход за ними.
Так, в 1942 г. была введена перерегистрация паспортов граждан, проживающих в режимных местностях. Лица, уклоняющиеся от перерегистрации паспорта, привлекались в первый раз в административном порядке к штрафу до 100 рублей, а при повторном нарушении — в уголовном порядке по ст. 192 «а» УК РСФСР. Эту категорию дел также рассматривали суды.
В 1942 было ограничено передвижение граждан по железным дорогам и водным путям сообщения на военное время. Проезд по железным дорогам и водным путям допускался только при наличии командировочных удостоверений или специальных пропусков, выданных органами милиции (кроме поездов и пароходов пригородного сообщения). Нарушители этого порядка, привлекались к ответственности — к штрафу до 300 рублей, а при повторном нарушении — к уголовной ответственности по ст. 751 УК РСФСР к лишению свободы на срок до 3 лет.
Или еще пример: по Приказу НКВД СССР от 9 февраля 1943 г. на протяжении трех месяцев выдавались советские паспорта лицам, попавшим в польское гражданство до 1 – 2 ноября 1939 г. Лица, отказавшиеся от получения советского паспорта со ссылкой на то, что они не считают себя советскими гражданами, предупреждались об уголовной ответственности. Если после предупреждения они продолжали отказываться получить паспорт, то в отношении них возбуждалось уголовное дело по ст. 192 «а» ч. 2 УК РСФСР. Для рассмотрения этих дел в суде устанавливался срок 3 дня и предлагалось обеспечить применение максимальной меры наказания.
В 1945-м вышел Указ «О предоставлении амнистии польским гражданам, осужденным за совершение преступлений на территории СССР» был издан приказ, в соответствии с которым уголовные дела из подсудности народных судов были переданы в областные суды. Расследуемые дела в надлежащих случаях прекращались по постановлению прокурора, городским либо районным НКВД. А дела, находящиеся на рассмотрении в суде, прекращались в надлежащих случаях по определению суда в подготовительных заседаниях.
Вместе с тем, учитывая, что работа тыла обеспечивалась в основном за счет женщин, стариков, Народный комиссар юстиции СССР и Прокурор СССР не раз обращали внимание судов на снисхождение при решении вопроса о назначении наказания по делам о мелких кражах, мелких злоупотреблениях по службе и других мелких преступлениях, совершенных женщинами, имеющими малолетних детей, в особенности женами военнослужащих; стариками, дети которых находятся на фронте; лицами, пострадавшими от немецкой оккупации. Судам предлагалось вместо лишения свободы применять к ним исправительно-трудовые работы либо условное осуждение, а при расследовании таких дел применять, как правило, меры пресечения, не связанные с содержанием под стражей. Предлагалось также принять меры к опротестованию приговоров, в соответствии с которыми указанная категория лиц в течение 1943 осуждалась к лишению свободы.
К 1944 и в первом полугодии 1945 году штат судей Новосибирского областного суда не изменился, как в 1941-м, работало 18 человек (председатель, 2 заместителя, 15 членов суда).